Он начальник порта.
Нет, в жизни он не такой. Вернее, не совсем такой. Просто ему фатально не везет с фотографиями. Хотя у самого Ольсена другое мнение. Но об этом позже. По поводу этого портрета скажу, что внезапно налетевший вихрь слегка исказил лик нашего капитана.
Я встретил его в столице Сейшел Виктории. Он отдыхал, а вернее, расслаблялся, получив отставку. Ольсен немногословен, и я лишь узнал, что он служил капитаном норвежского ледокола «Фрея». Причиной отставки, видимо, послужил неуступчивый характер.
Я ждал корабля, чтобы отплыть на свой остров. В порту меня прозвали Ноем, потому что со мной должны были отплыть симпатичные парочки: два медведя, два волка, две лисички, два аргали (алтайские горные бараны), два уссурийских тигра и два снежных барса. Кроме этого, со мной путешествовали три лошади и маленький ослик. Все они были будущими обитателями острова Гранд-Клиренс. Одни напоминали мне о России, другие вымирали, третьи были для меня священными.
Ольсен с удовольствием помог мне разместить пеструю компанию на борту сухогруза, шедшего в Индию. Когда я предложил ему стать начальником морского порта, он задумался, выкурил трубку и сказал, что ответит на мое предложение, когда побывает на острове. Вот так он присоединился ко мне. А потом, слетав домой, собрал свои нехитрые пожитки, попрощался с сыном и дочерью, пригласив их в гости и отбыл на остров. Единственное условие,которое он поставил – он должен именоваться не начальником порта, а капитаном. Я рассмеялся и объяснил ему, что это иной мир, и все законы и правила здесь будут такими, какие установят его обитатели.
Теперь расскажу о его отношениях с фотографией. В своем кабинете он повесил на стенку еще одно фото – в память о временах капитанства.
Когда я спросил о странностях этого фото, он пробурчал, что у друга, который держал аппарат, «немного тряслись руки» от линье-аквавита - это норвежский картофельный самогон с тмином и кориандром. Кстати, замечательная штука. Ольсен примерно раз в два месяца получает из Норвегии пару бочонков и щедро угощает свою команду, егеря Ганса и меня.
И теперь о третьей фотке. Однажды, когда мы сравнивали русскую водку с линье и виски, отчего глаза у меня не могли смотреть в одном направлении, Бьорн показал мне фото, где он был еще юным моряком, только что призванным на службу в военно-морские силы.
Я долго разглядывал это странное свечение и осведомился, не был ли Ольсен святым. Он расхохотался и заверил меня, что так же далек от святости, как и обитатели пиратского кабачка «Уши дьявола».
Но однажды, когда мы были трезвы и серьезны, у нас произошел такой разговор.
- Вот ты мне говорил о фото. А знаешь ли ты, что почти все фотографии, сделанные на острове и близ него, искажаются? И отнюдь не только фотографии. Твой остров…
- Наш остров.
- Пусть наш. Он вносит возмущения в мир , которые многие назвали бы искажениями, но ведь вполне возможно, что всё наоборот. Что это мир, окружающий нас, искажен.
- Да, это возможно, - согласился я, - но в общем-то это дело относительное, вопрос восприятия. Неважно, что искажено. Главное – что остров не похож на мир, что это иной мир.
- Да. Ты же писатель, фантаст, и для тебя искривление пространства и времени – самая обычная вещь. Но я долго ходил на ледоколе и скажу тебе – в океане происходят такие вещи, что и фантастам не снились. Поэтому все моряки суеверны.
Мы выпили еще по рюмке и Ольсен изрек:
- Я прочел твою книгу о богах. Ты думаешь, что создал их, или как бы нашел в окружающей действительности. Но ведь в любом случае теперь они есть, эти боги, и они живут и воздействуют на наш остров и на весь мир. Я думаю, что всякие штучки на фотках – это только начало, просто шутка одного из обитателей горы Диосис.
- Черт, я об этом не подумал, - сказал я, - а ведь правда…
- Нас ждут чудеса, - довольно мрачным голосом предрёк Бьорн Ольсен.
Он оказался прав.
Но обо всех событиях читайте на страницах «События на острове».